Будущее свободных программ

Ричард Столмен

---

Мистер Ричард Столмен, проект GNU: я собираюсь поговорить о свободных программах и, прежде всего, их этической, социальной и политической значимости, а затем немного об их экономических последствиях.

Свободные программы подразумевают свободу. В английском слово “свободный” выражает это не совсем ясно, потому что у него два значения. К счастью, в вашем языке есть два разных слова. Так что если вы говорите “джию на софуто”, то предельно ясно, что вы не говорите о цене, вы говорите о свободе. Так что я настоятельно рекомендую вам всегда употреблять ваше однозначное слово, а не наше неясное слово, когда вы говорите о свободных программах по-японски.

Свободные программы нужны по очень простой причине: чтобы жить свободно и, в частности, обладать свободой прилично обращаться с другими людьми. Несвободные программы означают, что вы беспомощны и разобщены. Они означают, что вы не можете даже знать, что делает программа; вам полагается верить в этом разработчику на слово; а они часто не говорят вам, что она в действительности делает. А если она вам не нравится, вы не можете ее изменить. Даже если бы разработчик искренне делал все, что только мог, чтобы сделать программу полезной, совершенство недостижимо. Я мог бы написать программу, а вы могли бы счесть ее наполовину подходящей для того, что вам надо. Возможно, я написал ее для несколько других целей, отличных от ваших. Никто не может всего предусмотреть. Возможно, я сделал это так, как считал наилучшим, но у вас есть идея получше. Никто не может быть всегда во всем прав.

Если программа несвободна, то вы в тупике. Вам приходится принимать ее такой, какая она есть. Вам приходится выносить это. И самое важное в несвободных программах — что вам запрещено обмениваться ими с другими людьми. Общество зависит от человеческой взаимопомощи. Полезно жить с соседями, которые помогут вам, когда вы попросите помощи. Конечно, не всегда — никого не принуждают помогать другому лицу, но если вы с ними приятели, то они нередко будут вас выручать. Так что, конечно, нам лучше помогать другим, если мы хотим, чтобы они помогали нам.

Таким образом, как это выглядит, когда кто-то говорит, что вам запрещено помогать кому-то другому? Вот полезное знание, и вы могли бы помочь своему соседу, поделившись им, но вам запрещено делиться с другими людьми. Это выпад против общественных уз, разложение общества на изолированные личности, которые не могут помогать друг другу.

Со свободными программами все наоборот. Свободные программы означают, что у вас есть четыре существенных свободы. Свобода ноль — свобода выполнять программу с любой целью, любым образом, как вам угодно. Свобода один — свобода помогать самому себе, изучая исходный текст, с тем чтобы понять, что делает программа, а затем изменить ее под свои нужды. Свобода два — свобода помогать своему соседу, распространяя копии среди других. А свобода три — свобода помогать строить свое сообщество, публикуя улучшенные версии, чтобы другие могли перейти на вашу версию, чтобы другие могли извлекать пользу из вашей помощи. При этих трех свободах пользователи контролируют программы, которыми они пользуются. Если этих свобод недостает, то владелец [программы] контролирует программу и пользователей.

Все мы знаем, что в действительности компьютеры сами не принимают решений. Они делают то, что им сказали люди. Но какие люди сказали им, что делать? Когда вы пользуетесь своим компьютером, можете ли вы говорить ему, что делать, или это ему говорит кто-то другой? Кто контролирует ваш компьютер? Вот в чем вопрос свободных программ. Свободы в определении свободных программ, свободы ноль, один, два и три, причина, по которой именно они важны, состоит в том, что это свободы, необходимые гражданам для того, чтобы контролировать свои собственные компьютеры. Свобода ноль вам нужна, чтобы быть в состоянии решать какую вам угодно задачу на своем компьютере. Свобода один вам нужна, чтобы вы могли заставлять программы делать то, что вам угодно. Если у вас нет свободы один, вы в тупике; вы узник своих программ.

Но не каждый из нас — программист. Если бы у нас была только свобода один, то программисты могли бы править программы, чтобы те делали, что им угодно. Но если каждому программисту приходилось бы вносить изменения лично, то в действительности у нас почти не было бы контроля. Мы были бы ограничены тем, что может сделать каждый из нас, по отдельности. Непрограммисты не получили бы вообще никакой пользы. Вот почему свобода три и два жизненно важны — потому что свободы два и три позволяют группе пользователей работать вместе и заставлять программы делать то, что эти пользователи совместно желают. Так что вы не ограничены личными, индивидуальными изменениями. Вы и пятьдесят других людей, которые хотят одного и того же — вы можете объединиться. Если двое или трое из вас — программисты, они могут подготовить изменения, а затем распространить их среди всех остальных. Вы могли бы все в складчину оплатить работу программиста, который подготовил бы нужные вам изменения. Ваша компания могла бы оплатить работу программиста, который подготовил бы изменения, нужные вашей компании. Затем, если вы опубликуете эту улучшенную версию, ею сможет пользоваться каждый. Таким образом, все общество получает контроль над тем, что делают его программы.

Свободные программы — это метод, демократический метод, принятия решений о развитии программ. Но он демократичен необычным образом, потому что мы не проводим выборы, а потом говорим всем, что делать. В сообществе свободного программного обеспечения никто не говорит людям, что делать; каждый принимает свое собственное решение. Но происходит вот что: если многие хотят, чтобы программа улучшалась в каком-то направлении, многие будут работать над ее изменением, так что программа будет стремительно развиваться в этом направлении. Если несколько человек хотят, чтобы программа развивалась в каком-то направлении, некоторые из них будут вести работы, так что она будет развиваться в этом направлении понемногу. Если никто не хочет, чтобы она развивалась в каком-то направлении, то она и не будет развиваться. Каждый из нас решает, что он будет делать, и таким образом все мы вносим вклад в то, что происходит, и в принятие решений о направлении будущего развития программы.

Так общество коллективно контролирует то, как программы будут развиваться в целом. Но вы, индивидуально, или любая группа или компания сама может решать, как развивать их. В результате свободные программы, как правило, делают то, чего хотят пользователи, а не то, чего хотят разработчики.

Люди часто спрашивают: “Если каждый волен править программу, как это сказывается на совместимости?” Ну, на самом деле пользователи любят совместимость. Это не единственное, что они любят. Иногда определенным пользователям нужно несовместимое изменение, потому что оно несет другие выгоды, и если это так, они могут это сделать. Но большинству пользователей нужна совместимость. В результате большинство разработчиков свободных программ изо всех сил стараются быть совместимыми. Угадайте, что случилось бы, если бы я внес несовместимость в свою программу, а пользователям бы это не понравилось. Какой-нибудь пользователь изменил бы программу и сделал ее совместимой, а потому большинство пользователей предпочло бы его версию. Так что его версия стала бы популярной, а о моей забыли бы. Так вот, я, конечно, не хочу, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы людям нравилась моя версия и чтобы они ею пользовались, так что я буду учитывать это заранее и делать свою версию совместимой с самого начала, потому что я хочу, чтобы людям она нравилась. Так что в нашем сообществе разработчики не могут сопротивляться желаниям пользователей. Мы вынуждены идти у них на поводу, иначе они пойдут туда, куда им нужно, а нас оставят позади.

А если вы посмотрите на разработчиков несвободных программ, тех, у кого очень большая власть, то они могут навязывать несовместимость, и у них такая власть, что пользователи ничего не могут сделать. Этим известна компания Microsoft. Они вносят несовместимое изменение в протокол, а потом у пользователей нет выхода. Но это не только Microsoft. Возьмем, например, WAP. WAP содержит измененные версии обычных протоколов Интернета — измененные так, чтобы быть несовместимыми; а идея была в том, что они сделают эти телефоны и скажут: “Они могут общаться по Интернету”,— но поскольку в них не применяются обычные протоколы Интернета, то пользователю будет навязана несовместимость. Таков был их замысел. К счастью, это не сработало. Но это опасность, с которой сталкиваешься, когда у пользователей нет настоящего контроля: кое-кто будет пытаться навязать пользователям несовместимость.

Свободные программы — вопрос прежде всего политический, этический и социальный. Этот их аспект я объяснил. У них есть также экономические последствия. Например, несвободные программы можно применять для создания очень богатых компаний, в которых несколько человек собирает деньги со всего мира, и эти немногие становятся очень богатыми, а другие люди терпят лишения. Есть много стран (Япония не входит в их число, как я полагаю), в которых люди, которые могут приобрести компьютер, обычно не могут оплатить несвободные программы, разрешение пользоваться несвободными программами. Так что в этих странах несвободные программы как система приводят к чудовищным лишениям. Но во всех странах деньги выжимаются из большинства людей и концентрируются у тех немногих, кто помощью несвободных программ становится очень богатым. Со свободными программами это не выйдет. Нельзя выжать из людей много денег, но с людьми можно работать до тех пор, пока вы предоставляете им реальные услуги.

Предприятия, основанные на свободных программах, уже существуют. Фактически в 1985 году я организовал такое предприятие. Я продавал копии GNU Emacs. Я искал способ зарабатывать на свободных программах. Так что я говорил: “Заплатите мне 150 долларов, и я вышлю вам магнитную ленту с текстовым редактором GNU Emacs”. Люди начали мне платить, а я высылал им ленты. Я зарабатывал достаточно, чтобы прожить. Я прекратил это, потому что я основал Фонд свободного программного обеспечения, и показалось уместным, чтобы Фонд свободного программного обеспечения стал распространять GNU Emacs. Я не хотел конкурировать с Фондом свободного программного обеспечения, так что мне пришлось найти другой способ. Несколько лет фонд зарабатывал таким образом достаточно, чтобы платить нескольким сотрудникам, в том числе программистам. Так что на самом деле если бы я делал это сам, то у меня, вероятно, был бы неплохой достаток от продажи копий свободных программ.

После этого я начал другое дело, основанное на свободных программах, в котором я подготавливал изменения за плату.

Когда у вас несвободные программы, вы не можете их изменять. Вы узник этих программ. Так что вы либо пользуетесь ими в точности такими, какие они есть, либо вы вообще ими не пользуетесь. Когда у вас свободные программы, у вас есть эти два варианта, но у вас есть и другой вариант — на самом деле много разных вариантов. Вы можете внести изменения, большие или меньшие, в программу и пользоваться измененной программой.

Так вот, если лично вы — программист, вы могли бы внести изменения сами. Но предположим, вы не программист. Тогда вы можете заплатить программисту, чтобы он внес изменения за вас. Например, если в этом министерстве применяют программу и люди придут к заключению, что эта программа работает не так, как мы на самом деле хотим, то вы легко могли бы выделить какие-то деньги, чтобы заплатить программисту за то, чтобы он доработал ее, как вам нужно. Именно этого рода деятельностью, основанной на свободных программах, я занимался несколько лет в восьмидесятых годах XX века. (Я мог бы продолжать это, но я получил большую премию, и мне это больше было не нужно.)

В наши дни многие люди зарабатывают на жизнь таким образом. Недавно в Южной Америке я от кого-то слышал, что ему известно тридцать человек, которые зарабатывают на жизнь таким образом. Южная Америка не относится к самым технически развитым частям мира, но там это уже начинается. По-моему, в 1989 или 1990 году была организована компания для такого рода деятельности, и эту компанию основали три человека. За несколько лет она выросла до полусотни человек, и каждый год она приносила прибыль. Они могли бы продолжать это, но они стали жадными, так что они начали разрабатывать несвободные программы, а еще позднее их купила компания Red Hat.

Как бы то ни было, предприятия, основанные на свободных программах — новый способ предпринимательства, которого не существует в мире несвободных программ. Так что люди часто интересуются, как свободные программы сказались бы на занятости. Предположим, у каждого пользователя компьютеров есть свобода. Предположим, что все программы, следовательно, свободны. Другими словами, если у вас есть программа, то у вас есть свобода выполнять ее, изучать ее, править ее и перераспространять ее. Как это повлияло бы на занятость в отрасли вычислительной техники?

Ну, программирование составляет небольшую долю во всей занятости в этой отрасли, и программирование по большей части задействовано в заказных программах — программах, которые пишутся для одного клиента. Такое вполне допустимо: до тех пор, пока клиент получает исходный текст и полное право контролировать программу, как только заплатит за нее, это правомерно. Фактически программа свободна для клиента, у которого она есть. [Таким образом, в действительности несвободно только программирование, которое не проводят специально для конкретного клиента.]

Так что та доля, которую составляет программирование, в основном состоит из заказных программ; программы, которые публикуют, составляют небольшую долю небольшой доли всего [информационного сектора занятости].

Итак, к чему привели бы свободные программы? Они могли бы исключить эту крошечную часть занятости, но может быть, этого и не случилось бы. Потому что, хотя возможность оплаты труда этих программистов за счет ограничения пользователей пропала бы, вместо нее была бы новая возможность поддержки программистов, которым платили бы за улучшения и расширения свободных программ. Так что потеряем ли мы рабочие места или получим новые? Никто не знает. Это непредсказуемо. Мы знаем только то, что этот спад в занятости в отрасли вычислительной техники ограничен этой небольшой долей небольшой доли, то есть программированием для последующей публикации. Все другое осталось бы таким же, как сейчас. Так что ясно, что для занятости это проблемы не представляет.

А как насчет другого вопроса, который иногда поднимают люди: “Разве мы смогли бы разрабатывать достаточное количество программ и делать их свободными?” Ответ очевиден, потому что мы уже делаем это. Те, кто задает этот вопрос, похожи на людей, которые спрашивают о том, может ли самолет действительно оставаться в воздухе. Так вот, я прилетел на самолете. Вероятно, все вы тоже летали на самолетах. Я думаю, что они могут оставаться в воздухе. Сегодня в сфере свободного программного обеспечения у нас есть сотни людей, а может, и тысячи, которым платят за разработку свободных программ. Но у нас есть свыше миллиона добровольцев свободного программного обеспечения, которые работают по совместительству, которым не платят и которые разрабатывают большое количество программ.

Так что на деле свободные программы могут выполнять свои задачи и без предприятий по разработке свободных программ. Предприятия по разработке свободных программ очень желательны. Чем больше мы сможем развить учреждения, которые переводят средства от пользователей к разработчикам программ, тем больше мы сможем произвести свободных программ и тем лучше мы сможем их производить. Так что это, конечно, желательно, но не жизненно необходимо. Мы уже разработали две полных операционных системы, две графических рабочих среды и два пакета канцелярских приложений, которые свободны.

Люди изобретательно ищут способы финансировать свободные программы, и какие-то способы работают, какие-то — нет, как вы сами догадываетесь. Например, прошлым летом был продукт, который нравился людям, но был несвободным, под названием Blender, и предприятие решило, что нет смысла дальше его поддерживать и продавать. Они его бросили. Но разработчики не хотели его бросать, так что они пришли к договоренности: если они соберут сто тысяч долларов, они смогут выкупить права и сделать его свободным. Так что они обратились к сообществу и за несколько недель собрали деньги. Сейчас Blender — свободная программа. Это показывает, что мы, наверное, можем собирать деньги в сообществе так же, как для подготовки конкретных расширений.

Программист с именем и репутацией способного специалиста мог бы обращаться к сообществу с предложением: “Если люди соберут столько-то денег, я сделаю эту работу”. Ему не обязательно делать всю работу самому. Он может нанять других программистов для совместной работы, и таким образом можно приступить к делу. До того, как вы получите известность, до того, как вы сможете обращаться к сообществу, опираясь на свою репутацию, вы могли бы работать как подмастерье у других программистов. Они собирают средства, они присматривают за ходом работ, но в процессе этого вы тоже постепенно приобретаете репутацию, а тогда вы можете пойти и получить клиентов.

В развитии свободных программ, конечно, определенную роль может играть государственное финансирование, точно так же, как при государственном финансировании научных исследований, которые проводятся в интересах граждан и даже просто из человеческого любопытства, но, конечно, в интересах граждан, общественности. Равным образом государство вполне может финансировать разработку программ, которые будут полезны общественности, а затем, когда они будут готовы, вручать их обществу со словами: “Теперь каждый может пользоваться этим и улучшать это. Это общечеловеческое знание”. Потому что именно в этом суть свободных программ. Это общечеловеческое знание, знание, которое принадлежит человечеству, всем существам. Несвободная программа представляет ограниченное знание, знание, которое остается под контролем немногих, а другие люди на самом деле не могут получить к нему доступа. Они могут пользоваться им только поневоле. Они никогда не могут получить это знание.

По этой причине важно, чтобы в учебных заведениях применялись свободные программы. Есть три причины, по которым в учебных заведениях следует применять исключительно свободные программы. Наиболее неглубокая причина — экономия денег. Даже в развитой стране в учебных заведениях всегда не хватает денег, так что применение компьютеров там сдерживается. Так вот, если в учебных заведениях применяются свободные программы, то в образовательной системе можно размножить и распространить копии по всем учебным заведениям; не нужно платить за разрешение применять эти программы. Так что таким образом в образовательной системе будет установлено больше компьютеров, будет доступно больше возможностей. Кроме того, операционная система GNU+Linux более эффективна, чем Windows, так что можно пользоваться более старой, менее мощной, более дешевой моделью компьютера. Может быть, удастся задействовать подержанный компьютер, от которого кто-то другой хочет избавиться. Так что это другой способ сэкономить. Это очевидно, но это не глубоко.

Более важная для учебных заведений причина применять свободные программы лежит в учебном процессе. Понимаете, в подростковом возрасте некоторые учащиеся захотят узнать все, что можно, о внутренней стороне вычислительной системы. Это люди, которые могут стать хорошими программистами. Если вы хотите развить сильные навыки программирования, воспитать людей, которые готовы не только работать, как винтики в большом коллективе, но людей, которые будут инициативны, которые будут делать большие дела, разрабатывать эффективные, грандиозные программы, то вам надо поощрять стремление к этому в каждом ребенке, у которого оно есть. Так что важно предоставить возможности и социальную среду, которая поощряет развитие такого рода обучения. Для этого учебное заведение должно работать со свободными программами, и всякий раз, когда ребенок поинтересуется: “А как это устроено внутри? — учитель сможет ответить: — Это делает такая-то программа. Исходный текст этой программы можно найти там. Прочти ее и выясни, пойми самостоятельно, как это работает”. Тогда, если ребенок спрашивает: “А знаете, у меня есть мысль, как это улучшить,— учитель мог бы сказать: — Почему бы не попробовать? Попробуй написать это. Измени эту программу, чтобы поменять вот эту особенность”.

Чтобы стать хорошим писателем, нужно много читать и много писать. То же самое, если пишешь программы: нужно читать много программ и писать много программ. Чтобы научиться понимать большие программы, нужно работать с большими программами. Но с чего это можно начать? Когда начинаешь, ты не можешь написать большую программу сам, во всяком случае, хорошую, потому что ты этому еще не научился. Так что с чего начать? Ответ — вам нужно читать существующие большие программы, а потом попытаться вносить в них небольшие изменения. Потому что на этой стадии ты не можешь сам писать большие программы, но можешь написать небольшое усовершенствование большой программы.

Именно так я стал хорошим программистом. У меня в Массачусетском техническом институте была отличная возможность. Там была лаборатория, в которой написали свою собственную операционную систему, а потом они ею пользовались. Я пришел туда, и мне сказали: “Мы хотим взять вас на работу”. Меня взяли на работу, чтобы я улучшал программы в этой операционной системе. Я был тогда на втором курсе техникума. В то время я не смог бы сам написать операционную систему. Я не смог бы написать эти программы с нуля, но я мог читать их, а потом добавлять одну функцию, другую и третью. Каждую неделю я стал добавлять по функции к какой-нибудь программе. Повторяя это раз за разом, я развил свое мастерство. В семидесятые годы XX века единственным способом получить такую возможность было попасть в весьма и весьма необычное место. Но сегодня мы можем предоставить эту возможность каждому. Все, что нужно — это персональный компьютер, работающий под управлением системы GNU/Linux, с исходным текстом — и у вас будет эта возможность. Так что вы легко можете поощрять японских подростков — тех из них, кто увлекается компьютерами,— стать хорошими программистами.

У меня есть знакомый, который был преподавателем училища примерно в 1980 году, и он поставил первую машину с Unix в одном училище. Потом он руководил студентами так, чтобы они учились быть хорошими программистами. Несколько из них стали очень хорошими программистами с репутацией к тому времени, когда они закончили училище. Я уверен, что в любом училище есть какое-то количество талантливых людей, которые захотят развить свой талант. Им нужна только возможность. Так что вот вторая причина, по которой в учебных заведениях следует применять исключительно свободные программы.

Третья причина еще более фундаментальна. Мы хотим, конечно, чтобы в учебных заведениях обучали фактам и навыкам, но также и высоконравственному поведению, что означает готовность помогать другим. Это значит, что школа должна говорить детям: “Вам можно копировать любые программы, которые здесь есть. Копируйте и забирайте их домой. Для этого они здесь и есть. Если вы приносите программу в школу, вы должны поделиться ею с другими детьми. Если вы не хотите делиться ею с другими, не приносите ее сюда, ей здесь не место, потому что мы приучаем детей помогать друг другу”. Воспитание нравственности важно во всяком обществе.

Свободные программы изобретены не мной. Свободные программы появились, как только появились два компьютера одного и того же вида, потому что тогда пользователи одного компьютера могли написать какие-то программы, а пользователи другого компьютера говорили: “Вы знаете что-нибудь для решения этой задачи? — а те отвечали: — Да. Для решения этой задачи мы кое-что написали. Вот копия”. Так они стали обмениваться программами, которые они разрабатывали, так что вместе они могли разработать больше. Но в шестидесятых годах XX века возникла тенденция замены программ на несвободные, тенденция угнетения пользователей, отказа пользователям в свободе.

Когда я был на первом курсе техникума, я получил нравственный урок, который произвел на меня сильное впечатление. Я пользовался компьютерным залом, и в этом зале говорили: “Здесь образовательное учреждение, а мы здесь для того, чтобы учить людей вычислительной технике. Так что у нас есть твердое правило: всякий раз, когда в системе устанавливается программа, исходный текст должен быть выставлен на всеобщее обозрение, чтобы люди могли его читать и узнавать, как эта программа работает”. Один из сотрудников написал утилиту, которую он начал продавать в качестве несвободной программы. Он не просто продавал копии, как это делал я; он ограничивал пользователей. Но он предложил учебному заведению копию бесплатно, а люди, ответственные за компьютерный зал, сказали: “Нет, мы это здесь не поставим, потому что по нашим правилам исходный текст должен быть на всеобщем обозрении. Если вы не позволите нам выставить исходный текст этой программы на всеобщее обозрение, мы просто не будем работать с вашей программой”. Это оказало на меня сильное влияние, потому что это была готовность отказаться от практического удобства ради чего-то более важного, того, что является целью учебного заведения: образования.

Лаборатория Массачусетского технического института, в которой я работал, в семидесятые годы XX века занимала исключительное положение благодаря тому факту, что у нас была операционная система, которая была свободной. В большинстве компьютеров в то время применялись несвободные операционные системы. Но меня вдохновлял пример, который я там видел, и я приучился жить такой жизнью. Я приучился жить жизнью, в которой передаешь знания другим вместо того, чтобы держать их про себя. Потом, в начале восьмидесятых, это сообщество погибло. В этот момент я организовал движение за свободные программы. Свободные программы начались не с меня. Я приучился жить жизнью свободных программ, поступив в лабораторию, в которой люди это уже практиковали. Я только обратил это в общественно-этическое движение, заявил, что это вопрос выбора между хорошим обществом и отвратительным обществом, между чистым, добрым, отзывчивым образом жизни, в которой у нас есть свобода, и образом жизни, в которой каждый прикован к различным империям, которые его поработили; жизни, в которой люди убеждены, что у них практически нет другого выбора, кроме как отказаться от своей свободы.

Теоретически, с одной стороны, люди говорят: “Так ведь никто не принуждает вас пользоваться несвободными программами. Никто не принуждает вас пользоваться Microsoft Word”. С другой стороны, есть люди, которые говорят: “У меня нет выбора”. Так что на практике это не случай личного выбора. Да, верно, что если вы намерены быть свободным, намерены отказываться от этого, вы можете это делать, но для этого нужна твердая решимость. Когда мы начинали все это двадцать лет назад, потребовалось провести колоссальную работу, чтобы пользоваться компьютером без несвободных программ. В 1983 году все операционные системы современных компьютеров были несвободными. Нельзя было взять компьютер и пользоваться им, кроме как с с помощью несвободных программам. Чтобы изменить это, нам нужно было затратить годы труда, и мы сделали это, мы это изменили.

Для вас, сегодня, ситуация легче. Свободные операционные системы есть. Можно взять современный компьютер и пользоваться им с помощью свободных программ и только свободных программ. Так что в наши дни вместо колоссальной жертвы вам нужно принести только временную, небольшую жертву, а затем вы можете жить свободно. Совместными усилиями мы можем устранить эту жертву. Мы можем облегчить свободную жизнь. Но для этого нам придется работать. Нам придется признать свободу социальной ценностью.

Каждое государство пытается выполнять свою работу с небольшими затратами, и у каждого государственного органа есть свои особые задачи. Так что когда государственные органы выбирают для себя компьютеры, они склонны рассматривать узкопрактические вопросы: сколько это будет стоить, когда мы сможем на этом работать и так далее.

Но у государства есть более крупная задача — вести страну в здравом направлении, чтобы гражданам было хорошо. Так что когда государственные органы выбирают для себя вычислительную технику, им следует делать такой выбор, чтобы вести страну к свободным программам. Это лучше для экономики страны, потому что пользователи вместо того, чтобы платить за одно только за разрешение работать с программой, будут платить людям своего региона за ее улучшение и доработку под их нужды. Так что вместо того, чтобы выкачивать все в Редмонд (штат Вашингтон), деньги будут циркулировать в регионе, создавая в нем рабочие места, а не наполняя чьи-то карманы. Но еще важнее то, что это создает образ жизни, при котором страна и ее народ независимы и свободны.